Eusebius Pamphili

ИССЛЕДОВАНИЯ - КОММЕНТАРИИ - ССЫЛКИ

Отрывок из статьи И.В. Кривушина

Евсевий Кесарийский, отец Церковной истории

Время создания "Церковной истории" до сих пор вызывает острые споры. В науке утвердилось мнение, что Евсевий писал это свое сочинение в течение многих лет и даже десятилетий, постоянно переделывая его под влиянием меняющейся исторической ситуации и связанных с нею собственных жизненных обстоятельств. Однако, признавая существование нескольких "редакций" труда Евсевия, исследователи так и не пришли к согласию относительно и датировки. В 1909 г. Э. Шварц, публикуя текст "Церковной истории", высказал мысль, что первоначальный ее вариант увидел свет в 311 г. или немного позже, и что он включал помимо первых семи книг, восьмую книгу вплоть до двенадцатой главы. В 1929 г. дата появления "Церковной истории" была значительно отодвинута назад: Р. Лакер на основании скрупулезного анализа разных повествовательных слоев пришел к заключению, что первое издание было опубликовано еще до начала Диоклетиановых гонений, то есть до 303 г., и состояло только из семи книг; восьмая же книга была добавлена сразу после прекращения преследований в 311 г..

Дискуссия о времени первого издания в дальнейшем вращалась вокруг этих двух основных позиций. Но если сторонники поздней датировки в целом единодушны в своем походе (Х. Лолор и Дж. Аултон — конец 311 г., А. Момильяно — около 312 г., Ф. Винкельман — около 311 г.), то приверженцы ранней проявляют меньше согласия: ограничивая первое издание тридцать второй главой седьмой книги, то есть материалом 276-277 гг., Г. Чеснат, вслед за Р. Лакером, помещает ее в самое начало IV в., тогда как Т. Барнс отодвигает его на десятилетие назад. Что касается остальных изданий, то их обычно связывают с 313, 315 и 325 гг., хотя и здесь нет полного консенсуса. Ученые едины лишь в том, что в своем окончательном виде "Церковная история" появилась око 325 г.

Исторический труд Евсевия состоит из десяти книг. В первой автор формулирует задачи повествования, излагает свой взгляд на Христа как на предвечного и божественного, доказывает древность христианской религии, говорит о рождении христианской церкви и христианского народа, дает краткий очерк евангельской истории, выясняет даты основных ее событий, исследует родословную Иисуса и сообщает о начале общественного служения апостолов как первых его преемников. Это то, что Евсевий называет "Вступлением в церковную историю" (II. Пред.), и то, что становится теолого-исторической основой всего дальнейшего изложения. Собственно исторический рассказ начинается с описания деяний апостолов после Вознесения во второй книге и заканчивается картиной торжества Константина над Лицинием в десятой, охватывая, таким образом, события трех первых веков христианства.

Вторую и третью книги можно по праву считать "апостольскими", так как в них повествуется о деяниях непосредственных учеников Христа после богоявления и до смерти последнего из них — Иоанна Богослова: хронологически рассказ доводится во второй книге до конца правления Нерона и начала Иудейской войны (66-67 гг. н.э.), а в третьей — до гонений при Траяне (начало II в.). Четвертая и пятая книги, описывающие события II в., столь тематически разнообразны, что порой в них находят лишь беспорядок и бессвязность. Шестую книгу, которая содержит материал первой половины III в. (от гонений при Сентимии Севере до гонений при Деции), можно назвать "оригеновской", ибо ее смысловым ядром является биография этого крупнейшего христианского апологета и теолога, тогда как седьмую, в которой рассматриваются события второй половины столетия (от Галла до Великого преследования), — "дионисиевской", так как она основана преимущественно на свидетельствах знаменитого Дионисия Александрийского. Три последние книги (восьмая, девятая и десятая) образуют единый комплекс и посвящены Великому преследованию и перевороту Константина (первая четверть IV в.).

Хронологическую структуру "Церковной истории" образует сочетание римско-императорской и епископской систем отсчета времени. Для Евсевия характерны хронологические указания типа: "После десятилетнего правления Веспасиана на императорский престол вступил сын его Тит; на втором году правления Тита Лин, епископ римской церкви, служивший двенадцать лет, передал ее Аненклиту; преемником Тита, правившего два года и два месяца был Домициан" (III, 13); "После девятнадцатилетнего правления Антонина императорскую власть получил Коммод; на первом году его правления после двенадцатилетнего служения Агриппина епископство в александрийской церкви принял Юлиан" ( V, 9); или: "Наступил десятый год правления Севера; Александрией и остальным Египтом правил Лет, а над местными церквами епископство после смерти Юлиана только что принял Димитрий" ( VI, 2,2). Способ датировки Евсевия отличен от способа датировки хронистов, для которых основной единицей времени всегда оставался год, отсчитываемый, как правило, от начала мира. Заслугой автор "Церковной истории" является соединение двух разных хронологических типов — светского и церковного, которое выходит за рамки формального.

В первой главе первой книги Евсевий перечисляет темы, которые он намеревается разрабатывать в своем сочинении. Их шесть — преемственность апостолов и епископов, события внутри церкви, церковные учителя и писатели, еретики, судьба иудейского народа, преследования христиан и мученики. Красной нитью через него проходит тема преемственности, а события внутрицерковного прошлого естественно составляют предмет неизменного внимания. Тема церковных писателей подробно освещается в первых семи книгах "Истории", приобретая самодовлеющее значение в шестой, "оригеновской". Закономерно, что "еретическая" тема развивается в тех же книгах. Тема иудейского народа практически ограничивается рамками второй, третьей и началом четвертой книги. Картины же преследований, поражающие своей экспрессией и размерами в четвертой, пятой и восьмой книгах, остаются отдельными эпизодами в остальном повествовании.

Эти различные темы, которые порой кажутся несогласованными, в действительности обслуживают только одну, ведущую идею автора, на которой основывается его теолого-историческая концепция. С точки зрения Евсевия, человеческая история находит свой смысл в божественном руководстве, в воздействии на нее Логоса. Будучи последователем Оригена, он рассматривает Логос как рациональную структуру бытия и истории, проявляющуюся в естественных законах и содержащую в самой себе основные архетипы поведения, которые доступны познанию через человеческий разум.

"Церковная история" трактует лишь один период всемирной истории, один период взаимодействия земного и трансцендентного. Но для Евсевия этот период чрезвычайно важен в процессе развития человечества. Событием, определившим его характер, писатель делает Воплощение Христа, наивысший момент соприкосновения Логоса с историей. Поэтому его сочинение приобретает специфический предмет описания. Это — судьба дара, который Христос отдал людям; сохранение, передача и распространение Божественной истины.

В такой перспективе главным земным героем "Церковной истории" оказывается коллективный носитель учения Христа — христианский народ. "Как только, — пишет Евсевий, — в недавнее время воссияло всем людям пришествие Спасителя нашего Иисуса Христа, немедленно был готов и новый народ, не малочисленный, не бессильный, не в каком-нибудь уголке земли заключенный, но из всех народов многолюднейший и благочестивейший; притом народ неистребимый и непобедимый, так как авыект огражден помощью Бога, — по неизреченным предсказаниям давних времен он вдруг таким явился и у всех людей чествуется именем Христа" (I, 4, 2).

В рамках своей всемирно-исторической концепции Евсевий, следуя Оригену, рассматривает христианский народ, как "третий народ" после народа иудеев и народа эллинов. Хотя история называет христиан "этносом", подобно "Этносу иудеев", между этими величинами огромная разница. Если избранный народ Ветхого завета обладает наряду с религиозными, также этническими, политическими, культурными и территориальными характеристиками, то "третий народ" у Евсевия оказывается общностью, основанной исключительно на религиозном принципе". Такой народ, по сути дела, отождествляется автором с христианской церковью. Христианский народ (= христианская церковь) мыслится как продолжение божественного порядка на земле.

История, согласно Евсевию, реализуется через взаимоотношения Бога с христианским народом. В таких терминах Бог не предстает как сила, жестко контролирующая события. Автор ограничивает его роль в истории функцией защиты христианского народа и функцией его воспитания ("божественная педагогия"). Он утверждает, что "Бог непрестанно наблюдает за нашими делами... наказывает и различными несчастьями, иногда направляет народ свой на путь истины, а затем, достаточно научив его, опять являет свое милосердие и благоволение уповающим на него" (IX, 8, 15). "Этот принцип становится способом объяснения исторических событий. Говоря о причинах Диоклетиановых гонений, Евсевий, в частности, заявляет: "Пока народ вел себя достойно, никакая ненависть не касалась его, никакой злой демон не был в состоянии вредить ему или через человеческую клевету мешать ему, ибо божественная и небесная длань осеняла и охраняла свой народ. Когда же, получив большую свободу, мы стали действовать нерешительно и вяло, когда мы стали друг другу завидовать, друг с другом ссориться и поражать друг друга словами, как оружием, когда наши пастыри стали нападать на других пастырей, а одна паства — на другую, тогда Суд Бога... начал уже показывать, что он наблюдает за смертными... и допустил сначала гонение на братьев, служивших в армии. Но мы остались бесчувственными...", тогда и разразился гнев Бога (VIII, 1, 6-8).

Отношение Бога с христианским народом определяют меру его проникновения в историю как таковую. Бог не вмешивается в ход военных или политических событий. Его гнев обрушивается на головы нехристиан только тогда, когда их действия угрожают спокойствию церкви и сохранению истинного учения. За убийства и преследования христиан Бог поражает смертельной болезнью иудейског правителя Ирода Агриппу (II, 10), императоров Галерия (VIII, 16,3 - 17,1) и Максимина (IX, 11, 5-6). Бог предупреждает антихристианские замыслы Аврелиана: "Но едва задумал он и только лишь хотел подписать против нас указ, как его постиг Суд Бога, удержавший его от этого намерения, так сказать, за локоть, и тем самым всем ясно доказавший, что властителям этой жизни нелегко сделать что-нибудь против Церкви Бога, разве то будет по божественному и небесному суду поборающей десницы для наказания и исправления в такие времена, какие она сама назначит" (VII, 30, 20-21).

В таком контексте люди сохраняют определенную степень автономии. Хотя Бог опекает и воспитывает христиан, тем самым давая пример и остальному человечеству, он не вынуждает никого вставать на путь истины. В этой жизни, как правило, не наказываются ни христиане, отрекшиеся от своей религии, ни язычники за свое поведение и образ мыслей. Люди, согласно Евсевию, обладают некоторой свободой выбора в рамках рациональной Логос-структуры. История оказывается двусторонним процессом, результатом совместной деятельности божественной космической силы и свободно избирающих свою судьбу индивидов.

Поскольку сущностная функция христианского народа (= христианской церкви) заключается в сохранении, передаче и распространении Слова Божьего, особую значимость для Евсевия приобретают его основные носители — епископы с их проповедями, апологеты с их трудами, мученики с их духовным подвигом. Неудивительно, что структурирующим началом повествования становятся списки епископов, свидетельствующие о непрерывности передачи "апостольских догматов" из поколения в поколение. Церковь перестает быть какой-либо иерархизированной организацией, институтом, подобным аппарату имперской администрации. Смысл и формы ее существования — духовная борьба за истинное знание против его искажений (ересей). Вот почему Евсевий уделяет такое огромное внимание трудам и взглядам отцов церкви и разоблачениям ими ересиархов. Историческое сочинение Евсевия оказывается не столько описанием внутренних событий христианской церкви, сколько историей христианской мысли и христианской литературы. В этом отношении "Церковная история" сближается с произведениями представителей александрийской филологической традиции, практиковавших описание философов и философских школ.

Читателю труда Евсевия, особенно если он хорошо знаком с сочинениями греко-римских историков, сразу бросится в глаза отсутствие стилистически отделанных и составленных самим автором речей, которые вложены в уста персонажей. Вместо них он обнаружит огромное количество практически дословных извлечений из источников. По подсчетам ученых их число достигает 250. Некоторые из них поражают своими размерами, как, например, вставленные в начало пятой книги "Послание церквей Луглунума и Вьенны церквам Азии и Фригии". Цитируемые фрагменты имеют самое разнообразное происхождение — это и отрывки из апологетических, теологических, экзегетических и исторических сочинений, и императорские указы, и послания отдельных христианских общин или их лидеров, и выдержки из Ветхого и Нового заветов. Среди наиболее излюбленных христианских источников Евсевия, помимо Библии, — труды Егезиппа, Юстина Мученика, Тертуллиана, Климента Александрийского, Иринея, Мелитона Сапдийского, Оригена и Дионисия Александрийского. Среди нехристианских авторов доминируют представители иудейской литературной традиции — историк Иосиф Флавий и философ Филон Александрийский. В трех последних книгах обильно цитируются многочисленные указы и постановления императоров IV в. — Галерия, Максимина, Лициния и, конечно, Константина Великого.

Такое нагромождение по тематике и жанру источников дает некоторым исследователям основание рассматривать "Церковную историю" как "сборник подготовительных материалов для написания настоящей истории церкви". Однако в широком и дословном цитировании есть свой порядок и смысл. Хотя оно и нарушает стилистическую целостность исторического рассказа, оно тем не менее способствует его идеологическому единству, за которым скрываются апологетические намерения автора. Евсевий пишет в самом начале своего сочинения: "... мы соберем сведения в рассеянных по разным местам высказываниях известных людей, извлечем необходимые показания из древних писателей, как бы собирая цветы с мысленных лугов, и попытаемся соединить их в одно целое посредством исторического повествования, желая сохранить память о преемствах, если не всех, то, по крайней мере, наиболее знаменитых апостолов Спасителя нашего" (I, 1. 4).

Ради этого Евсевий обращается к наиболее авторитетным для христиан сочинениям. Постоянные ссылки на ветхозаветных авторов имеют целью обосновать древность и истинность христианского учения через доказательство предсказанности Воплощения. Цитаты из отцов церкви призваны засвидетельствовать непрерывность передачи Слова Христа от Вознесения до дней Константина показать героизм защитников христианства. Место сюжетного хаоса античных историй занимает порой раздражающая читателя настойчивость и даже навязчивость в проведении теолого-исторической концепции.

Естественно поэтому, что аутентичность материала становится для Евсевия проблемой первостепенной важности. Это объясняет использование автором критического метода в его подходе к историческим источникам. При их идентификации он ориентируется на следующие критерии: упоминают ли о том или ином источнике авторитеты прошлого (I, 5, 3 — 4; III, 3; 25), написан ли он в характерном для того времени стиле изложения (III, 25), в каких архивах он хранился (I, 13, 5). Чтобы установить достоверность содержания источника, Евсевий прибегает к сравнению его с другими (II, 6; 10; 23) или апеллирует к авторитету его автора (III, 7, 9; 9, 1—3; 24). По всему тексту рассыпаны фразы типа: "В повествовании об этом чуде с Божественным Писанием поразительно согласуется "История Иосифа" (II, 10, 2); "... подтверждая в своей Апологии то же сказание [Аполлинария], он [Тертуллиан] пишет с еще большей основательностью и ясностью" (V, 5, 5 — 6); "Об этом Ириней повествует согласно с теми рассказами, которые мы изложили выше" (V, 7, 1) и т.д. Благодаря такому методу "Церковная история" Евсевия воспринимается как глубокое и строго аргументированное бесспорными фактами и документами исследование прошлого, резко отличающееся от греко-римской "парадоксографии".

Скрупулезная работа с источниками показывает серьезность исторических намерений автора. Это в значительной степени снимает с Евсевия обвинения тех, кто считает его заложником политического настоящего, историком, менявшим свою концепцию и интерпретацию событий в зависимости от любого поворота политической конъюнктуры. Действительно, развитие истории I — III вв. н.э. увенчивается у Евсевия христианской лержавой Константина, однако исторический оптимизм автора не был следствием его политической ангажированности, но отражал его общее понимание смысла исторического движения. Триумф Константина не определил, а лишь удачно вписался в евсевианскую концепцию мировой истории.

Эта концепция была сформулирована писателем еще до того, как он завершил свою "Церковную историю". Основы ее уже были даны в "Хронике" и разрабатывались в апологетических сочинениях. С точки зрения исторической теологии Евсевия, "Церковная история" вместе с "Хроникой", "Приготовлением е Еваенгелию" и "Доказательством Евангелия" образуют единое целое, и недаром некоторые исследователи предлагают объединить эти четыре произведения под общим названием "Град Божий".

История предстает в них как универсальная история, история всех народов известной тогда ойкумены. Она имеет трансцендентный смысл и развертывается как последовательность стадий реализации этого смысла, как линейное (прогрессивное) восхождение в пределах Логос-структуры от исходного пункта к финалу. Ключевые моменты этого движения — грехопадение, первобытная дикость, разделение народов и почитание небесных светил, распространение политеизма и суеверий, деятельность библейских патриархов, установление законов Моисея, проникновение цивилизации в жизнь многих народов, появление Христа и Августа как основателей соответственно христианской церкви и Римской монархии, слияние христианства и Империи через обращение Константина Великого, приход Сатаны и Странный Суд. Следовательно, переворот Константина рассматривается Евсевием не как центральная или конечная точка истории, но лишь как одно из важнейших ее событий. Переворот Константина обозначает начало предсказанных пророками эсхатологических "Дней Мира", и как таковой он предвещает близящуюся остановку истории во Втором Пришествии. Оптимизм Евсевия не внутри, а вне истории, в надежде на ее уничтожение.

Такая историко-философская позиция и задает тон всей "Церковной истории". Автор изображает период, инициированный Воплощением, как время постоянных успехов христианского народа в сохранении и распространении Божественной истины среди людей. Поэтому церковная история оказывается не реальной историей гонимого и всеми презираемого религиозного меньшинства, а историей с самого начала обреченного на неизбежное торжество учения. Евсевий игнорирует многие тяжелые испытания, выпавшие в прошлом на долю церкви, стремясь представить христианство как религию, с самого своего рождения овладевшую умами множества людей, Даже кровавые гонения становятся у него духовной победой мучеников над своей плотью и над своими мучителями. "Мы видели тогда, — вспоминает автор о преследованиях при Диоклетиане, — дивное рвение, истинно божественную силу и мужество верующих во Христа. Едва произносим был приговор над одними, тотчас с разных сторон сбегались к судьям другие и исповедовали себя христианами, совсем не опасаясь ужасов и многообразных пыток. Непоколебимо сохраняя твердость веры в Бога и с радостью, с улыбкой и со спокойствием принимая окончательный смертный приговор, они до последнего вздоха возносили к Богу благодарственные молитвы" (VIII, 9, 5).

В истории, где церковь идет от успеха к успеху и где появление христианского императора запрограммировано всем ее ходом, роль Сатаны не может не быть ограниченной. Такая история перестает быть ареной борьбы Бога и Дьявола. Последний появляется у Евсевия только в качестве неудачливого инициатора ересей и гонений (II,13, 1; III, 26, 1; 27, 1; IV, 7; V, 14; 21, 2; VI, 39, 5 и т.д.). Изобретать ложные догматы, говорит автор по поводу ранних ересей, удавалось Дьяволу "не на долгое время, потому что истина всегда стоит сама за себя и вскоре открывается во всем своем блеске. Ухищрения врагов наших быстро разрушились, ибо обличаемы были самими их делами; ереси появлялись одна за другою и всегда исчезали... Напротив, свет католической и единой истинной церкви... продолжал возрастать и увеличиваться..." (IV, 7, 12 — 13).

Таким образом, ключ к пониманию "Церковной истории", ее содержания, формы и методов интерпретации материала следует искать в особых апологетических целях автора, в его стремлении сделать историю системой религиозного объяснения. Такая теологическая детерминированность сближает главный труд Евсевия с остальными его сочинениями. В то ж время в нем историческое не просто подчинено апологетическому, но равноценно ему. Эта неоднозначность и связанная с ней многоплановость повествования должны были привлечь к "Церковной истории" самых разнообразных читателей — и христиан и язычников, и политическую элиту и обычных граждан, и интеллектуалов и простолюдинов.

Значение труда Евсевия огромно для мировой историографии. Это был качественный скачок в ее развитии, по важности сравнимый с открытием великого галикарнассца. И не случайно, что первое Слово о истории церкви было сказано мыслителем начала IV в.. Евсевий Кесарийский был свидетелем и непосредственным участником ключевых для судеб христианства событий. На его глазах рождались новая церковь и новое христианское государство, и он находился в самом эпицентре созидающего времени. Свершилась неизбежная встреча историка и истории.

"Церковная история" Евсевия обладала такой внутренней силой, что смогла определить всю дальнейшую судьбу мировой исторической мысли. Лавным достижением кесарийского епископа явилось то, что ему впервые удалось слить смысл и историю через соединение "антиисторической теории Логоса с неметафизической хронистикой". Был создан новый историографический жанр — жанр церковной истории — с его новой концепцией, новым предметом и новыми принципами исследования, причем настолько адекватный современному моменту, что он стал мощным импульсом длительной традиции исторического описания. В V-VI вв. этот жанр узнает подлинный расцвет в творчестве Сократа Схоластика, Эрмия Созомена, Феодорита Киррского и Евагрия Схоластика.

Примечания:

Markus R.A. Culminating in Constantine // The Timts Literary Supplement. 1981. N 4058. P. 41.

Единственный способ понять "Церковную историю" — это рассматривать ее как процесс, а не как законченное достижение" (Grant R.M. Op. cit P. 10).

Schwartz E. Einleitung // Eusebius. Werke. Leipzig. 1909. Bd. 2. H. 3. S. LVI — LIX.

Laqueur R. Eusebius als Historiker seiner Zeit. Berlin, 1929. S. 33—34, 210—212.

Lawlor H.J. and Oulton J. E. L.. Op. cit P. 4—5; Momigliano A. Op. cit P. 80; Winkelman F. Op. cit S. 9.

Chesnut G.F. Op. cit P. 118-121, 125; Barnes T.D. The editions of Eusebius Ecclesiastical history // Greck, Roman and Byzantine Studies. 1980. Vol. 21. P. 191—201.

См. об этом: Chesnut G.F. Op. cit P. 121-125.

Как например, Т. Барнс (Barnes T. D. Constantine... P. 128).

См. об этом: Barnes T.D. C onstantine... P. 130; Wallace-Hadrill D. S. Eusebius of Caesarea. L., 1960. P. 158—159.

См. об этом: Кривушин И. В. История и народ в церковной историографии V в. Иваново, 1944. С. 10—19.

Некоторые исследователи даже считают, что "Церковная история" представляет собой разновидность "национальной истории", ибо у христианского народа, подобно обычным народам, есть своя правящая династия (апостолы, епископы), свои войны (преследвания), свои внутрение смуты (ереси), свои герои (мученики, писатели). (Overbeck F. Uber die Anlange der Kirchengeschichtssc hreibung. Basel, 1892. S. 42; Barnes T.D. Constantine... P. 128).

См.: Schwartz E. Uber Kirchengeschichte // Gesammelte Schriften. Berlin, 1938. Bd. 1. S. 114—115.

См. об этом: Timpe D. Op. cit S. 188—189.

Milburn R. L. P. Earty Christian Interptetations of History. Oxford, 1952. P. 98.

Schwartz E. Uber Kirchengeschichte. S. 114. Ему возражают А. Момильяно и Д. Типпс (Momiliano A. Op. cit. P. 90; Timpe D. Op. cit S. 178-179). Г. Чеснат в духе Э. Шварца предлагает назвать труд Евсевия "Вводным руководством для исследователей, посещающих отдел патриотической литературы в кесарийской библиотеке" (hesnut G. F. Op. cit. P. 120).

Grant R. M. The Case against Eusebius, or, Did the Father of History wtite History? // Studia Patristica. 1975. Vol. 12. P. 413-421; Winkelman F. . Op. cit S. 8. Однако большинство исследователей не принимают этой позиции. См.: Barnes T. D. Constantine... P. 186, 266; Chesnut G. F. Op. cit. P. 137; Ruhbach G. Die politische Theologie des Eusebs von Caesarea // Die Kirche angesichts des Konstantinischen Wende. Darmstadt, 1976. S. 254; Timpe D. Op. cit S. 174—175, 182-185.

Dempf A. Op. cit. S. 4.

Это дало основание некоторым ученым назвать Евсевия "мифологическим историком" (Nigg W. Die Kirchengeschichtsschreibung: Grundzuge ihrer historischen Entwicklung. Munchen, 1934. S. 15; Godecke M. Geschichte als Mythos: Eusebs Kirchengeschichte. Bern, 1987. S. 60-83.

Трудно согласиться с С.С. Аверинцевым в том, что "перспектива истории ведет в глазах Евсевия к христианской державе Константина и до некоторой степени замыкается на ней. Эсхатологическое будущее подменено политическим настоящим" (Аверинцев С.С. Указ. соч.

С. 275).

Мнения исследователей по этому вопросу расходятся. Если М. Гедеке, А. Момильяно и Д. Тимпе настаивают на важности оппозиции Бог — Сатана в "Церковной истории" (Godecke M. Op. cit. S/ 103-139; Momigliano A. Op. cit. P. 90; Timpe D. Op. cit S. 190-191), то Г. Тромпф и Ф. Винкельман ставят этот тезис под сомнение (Trompf G. W. The Logic of Retribution in Eusebius of Caesarea // History and Historians in Late Antiquity. Sydney, 1983. P. 130—140; Winkelman F. Op. cit. S. 10).

Timpe D. Op. cit S. 181.

Статья из сборника “Интеллектуальная история в лицах: семь портретов мыслителей Средневековья и Возрождения” под ред И.В.Кривушина и Н.В. Ревякиной , Иваново 1996