Jean Gerson

ИССЛЕДОВАНИЯ - КОММЕНТАРИИ - ССЫЛКИ

Джордан Омэнн, О.Р.

Жан Жерсон

Если Герхард Грооте и Фома Кемпийский вели борьбу со спекулятивным мистицизмом "мирными средствами", проповедуя практическое богословие, лишенное теоретических рассуждений, то Жан Жерсон, ректор Парижского университета, развернул борьбу с чрезмерным и ложным мистицизмом в области доктрины. Первым выступил против псевдо-мистиков, обратившихся к астрологии и к магии за пророчествами, его предшественник по университету Пьер д'Айли (1350-1420). К сожалению, д'Айли во многом испортил дело не только своей горячностью, но и принятием нравственных принципов Уильяма Оккама. Вкратце его позиция сводится к следующему: само по себе ничто ни верно, ни неверно; мораль всецело зависит от Божественной воли; следовательно, нечто является греховным, только если Бог это запретил, а не потому, что нарушается вечный закон, данный в Самом Боге. Следовательно, вся мораль относительна, ибо дела Божий могли противоречить Его установлениям."

Жан Жерсон (1363-1429) добился гораздо большего в очищении ортодоксального богословия духовной жизни, что отчасти объясняется его основательной подготовкой в области богословия, а отчасти — уравновешенностью его характера. Его доктрина исходила из таких источников, как Псевдо-Дионисий, св. Августин, св. Бернард, викторинцы, св. Альберт Великий, св. Фома Аквинский, св. Бонавентура и картузианец Хуго Балмский. Главные его труды: De theologia mystica speculativa et practica; De monte contemplationis и De elucidatione mysticae theologiae.

Жерсон, признавая, как и Псевдо-Дионисий, что Бог познаваем апофатически, встает в оппозицию Рёйсбруку и рейнландским мистикам, по его мнению, впадающим в крайности. Спекулятивное богословие для Жерсона возникает в результате деятельности мыслительных способностей, направленной на выявление истины; мистическое же богословие — плод аффективной деятельности, объектом которой является благо; но и в первом, и во втором случае Бог в некоторой степени познаваем катафатически, по крайней мере, как Благо и как Истина. Кроме того, Бог и Его свойства, несомненно, познаваемы верой в божественное откровение. Точно так же объектом созерцания не всегда является Бог Сам в Себе, потому что иногда созерцающий должен посвящать размышление Христу, христианским добродетелям или конечной цели жизни.

Рассматривая вопрос о деятельной и созерцательной жизни, Жерсон утверждал, что не все христиане призваны к созерцанию, а потому величайшим заблуждением является попытка увлечь все души на этот путь. Многие христиане в силу своего характера или же в силу своих житейских обязанностей могут вести только деятельный образ жизни. Действительно, грешно было бы людям, обремененным обязанностями деятельной жизни (например, приходским священникам, церковным иерархам, родителям и т.д.), пренебрегать ими и сворачивать на путь созерцания. Этим людям тоже необходимо было бы погружаться в созерцание, однако их созерцательная деятельность должна, как правило, представлять собой только периодическое самоуглубление. Призванные же к созерцательной жизни не должны даже пытаться войти в созерцание, пока не пройдут достаточной подготовки; более того, им следует время от времени заниматься каким-нибудь физическим трудом или еще чем-то, поскольку никто не способен в этой жизни пребывать в созерцании постоянно.

Так как созерцающего ожидает особенно много искушений, то все призванные на этот путь обязаны иметь духовного наставника. Наставник же должен быть человеком не только знающим, но и идущим по тому же пути. В связи с тем, что мистиков обычно почитают, они склонны к ошибочным и даже абсурдным теориям больше, чем не столь благочестивые христиане. Некоторые, вроде бегардов, доходили до абсурда, полагая, что принадлежащие к мистическому союзу освобождаются от обязанности соблюдать божественные законы; отсюда вытекают и те возмутительные аморальные поступки, которые они совершали, ссылаясь на мистический опыт. Другие, путая естественные и сверхъестественные уровни, трактовали неуправляемое брожение страстей и чувственности как действие благодати и переживание сверхъестественного, а потому тоже очень быстро покорялись зову плоти. Третьи, склонные более к мыслительным спекуляциям, изобретали богословие, неизбежно приводившее их к крайнему идеализму или пантеизму, и многие из них, пораженные гордыней и высокомерием, отказывались от послушания Церкви и впадали в явную ересь. Наконец, отдельные заблудшие мистики впадали в квиетизм, который учит фаталистическому подчинению Божией воле, проповедуя при этом безразличие к спасению, пренебрежение молитвой и добрыми делами.

Чтобы обойти указанные опасности, Жерсон составил перечень правил различения духов и оценки мистических учений. Все христиане обязаны признавать доктрины, которым учат Церковные Соборы, Папы, епископы, ученые богословы, а также люди, обладающие даром различения духов. Учение любого мистика должно согласовываться с Писанием и Преданием. Всякое возбуждающее страсти или убивающее добродетели учение должно быть отвергнуто.

Различение духов — Божий дар, хотя в определенной степени эту способность можно развить благодаря изучению душ и опыту общения.

Первое, на что следует обращать внимание, — это умственное и физическое здоровье мистика, поскольку люди с неуправляемыми эмоциями или ярким воображением могут с легкостью впадать в заблуждения. Особое внимание также требуется в случаях с начинающими свой духовный путь и с женщинами.

Во-вторых, необходимо проводить исследование откровения или видения с крайней скрупулезностью, однако наставник должен быть в высшей степени сдержан и даже скептичен, чтобы сохранять беспристрастность к утверждениям мистика. Жерсон даже предлагает наставнику прибегать к суровости, чтобы подвергнуть мистика испытанию на смирение.

В-третьих, наставнику надлежит выяснить причину, побуждающую мистика говорить об откровении или видении, поскольку подлинные мистики, как правило, довольно неохотно беседуют на эти темы даже с наставником.

В-четвертых, что не уступает по значению всему предыдущему, наставник обязан принимать во внимание образ жизни мистика; например, насколько добросовестно тот выполняет возложенные на него в жизни обязанности и какими добродетелями отмечена его жизнь, ибо подлинно мистические явления обязательно способствуют совершенствованию личности и не приводят к гордыне.

Последний этап — фактическое распознавание духов — наиболее трудный, поскольку требуется определить, воистину ли явление сверхъестественно или же его можно объяснить естественными причинами или действием дьявольских сил. Подлинность Божественного отличается от игры воображения или дьявольского навождения своей весомостью, которая суть смирение; своей гибкостью, которая суть благоразумие; своей твердостью, которая суть терпение; своей формой, которая суть вера; своим цветом, который отливает золотом любви.

Что касается положительного богословия, то Жерсон предпочитает мистическое богословие спекулятивному как облегчающее соединение с Богом; оно рождает терпение и смирение, тогда как спекулятивное приводит к гордыне. Под мистическим богословием он понимает опытное знание о Боге, хотя трактует он его и как теоретическое, и как практическое. Так, Жерсон признает, что богослов-теоретик, вполне возможно, способен лучше объяснить мистическое богословие, чем тот, кто фактически им занимается; поэтому практическое мистическое богословие должно направляться теоретическим мистическим богословием.

В своей теоретической трактовке мистического богословия Жерсон учит, что размышление ведет к медитации, а она ведет к созерцанию, но созерцание по своей сути является аффективным действием, экстатической любовью. Таким образом, благодаря созерцанию пробуждается высшее начало души, называемое synteresis, а страсти (чувственное начало) и воля отступают. Любовь, присущая созерцанию или мистическому опыту, ведет душу к соединению с Богом и наполняет ее радостью и счастьем.

Жерсон, таким образом, отождествляет экстатическое состояние единения и созерцание, в дальнейшем точно разъясняя то, что подразумевает под этим типом союза. Низшие"? силы, включая воображение и разум, прекращают деятельность; они отступают на время, когда душа увлечена созерцанием. Ум сосредоточен на Боге и эмоциональные силы забывают о чувственных вещах; этот процесс называется "освобождением души". Душа преобразуется в Боге, но, описывая это преображение, Жерсон очень тщательно подбирает слова. Душа ни в коем случае не утрачивает своей сущности или своего бытия; следовательно, преображенность души в Боге никогда не должна пониматься как возвращение к вечному прообразу в Божием разуме; точно также недопустимо отождествление любви, которой осуществляется это преображение, со Святым Духом (Петр Ломбардский); и недопустимо уподоблять его ни превращению в вино капли воды, упавшей в бочку вина, ни превращению еды в тело того, кто ее потребляет, ни превращению хлеба и вина в Тело и Кровь Христовы во время мессы. Жерсон отвергает все эти сравнения, хотя и признает, что не стоит огульно отвергать вообще все сравнения.

Экстатический союз, обретаемый в созерцании, приводящий к преображению души, — дело любви; любовь соединяет душу с Богом, рождая согласие воли души и воли Божией. Однако же, каким бы глубоким ни было соединение, мистик всегда сохраняет свою индивидуальность и личность. На вопрос о том, в какой степени воля мистика подчиняется воле Божией, Жерсон отвечает, что опасно (хотя, может быть, и допустимо) учение, по которому Бог "попускает" грех или проклятие душ и которое стремится отождествить волю человека и Божию "попускающую" волю в такой степени, что мистик мог бы желать своих прошлых грехов или своего проклятия. Здесь Жерсон прозрачно намекает на мистиков, утверждавших, что, поскольку Бог в какой-то мере желает совершения кем-то греха, то и сами мистики не могли бы не желать их совершения (Экхарт).

Следует также отметить, что, утверждая примат любви в созерцании и экстатическом союзе, Жерсбн не исключает роль знания. Он признает, что душа не может достичь Бога и наслаждаться сокровенным союзом с Ним без предварительного познания. Жерсон признает необходимость и знания, и любви в мистическом союзе, однако в целом его точка зрения сводится к тому, что, поскольку большинство из проявлений созерцания суть проявления любви само созерцание, будучи "совершенной молитвой", суть совершенная форма любви.

Рассматривая практическую проблему об условиях и средствах мистического союза или созерцания, Жерсон утверждает, что наиболее важным средством является регулярная практика медитации. Под медитацией он подразумевает осмысление божественных истин, цель которого — содействовать возрастанию в человеке любви и благочестия. Он не предлагает ни каких-либо конкретных правил, ни какого-либо метода медитации; он признает за личностью свободу выбора формы мысленно творимой молитвы в соответствии с потребностями человека и обязанностями занимаемого им положения.

Из всего вышесказанного очевидно, что Жерсон играл важную роль в адаптации devotio modema к французской milieu. Будучи одновременно человеком мыслящим и деятельным, Жерсон и полемизировал, и отличался конструктивностью. Он боролся с псевдо-мистицизмом нидерландских богословов и выявлял таящие опасность элементы в той части учения Рёйсбрука, которая создавалась по тем же моделям, v что и доктрина Экхарта. Его конструктивность проявилась в составлении курса духовной жизни для нового века, рассвет которого уже забрезжил, а также в том, что, по крайней мере на некоторое время, он добился гармоничного синтеза аффективного и спекулятивного мистического богословия. Он окончил жизнь в монастыре целестинцев в Лионе, посвятив себя созерцанию, литературным трудам и религиозному наставлению детей.

Джордан Омэнн, О.Р. Христианская духовность в католической традиции. Издательство Святого Креста. Рим-Люблин, 1994.