Я изранен любовью. Любовь толкает меня говорить о любви. С радостью я отдаюсь в рабство любви, потому что оно сладостно, и очень утешительно говорить о любви. Вот, я вижу людей израненных, другие связаны, иные томятся, истаивают и все √ от любви. Любовь ранит, вяжет, делает человека больным, иссушает его. Сила этих воздействий не поражает ли? Именно таковы эти черты фазы пламенной любви, какие нам следует рассмотреть...

Но вернемся к той ступени любви, о которой мы сказали сначала: любовь, которая ранит. Не чувствуете ли вы иной раз, как если бы были ранены в сердце, когда стрела этой любви пронзает дух человеческий, ранит его волю, так что он не может никак сдержать или скрыть свое пламенное желание? Он сгорает желанием, возбужден и дышит тяжело, глубоко скорбит и испускает вздохи. Таковы верные знаки некой душевной раны: бледное и поблекшее лицо, скорбь и воздыхания. Но, эта ступень дает некоторую передышку, учитывает некоторое беспокойство за необходимые дела. Как больные в лихорадке, души, смущенные этой болезнью иной раз горят более горячо, потом принимаются за свои дела и находят некоторое облегчение. После короткой передышки, вспыхивают снова, -- и случается жар еще более сильный. Этот жар достигает души и сжигает еще более независимо. Так что лихорадка любви часто ослабевая, всегда возвращаясь в более острой форме, постепенно изматывает душу, поглощает ее, связывает полностью, так что не может она отделаться или думать о чем-то другом. Таким образом, она переходит с первой на вторую ступень.

Мы сказали, что на первой ступени любовь ранит, на второй √ опутывает цепями. Душа является, без сомнения, опутанной, когда не может забыть объект своей любви или думать о чем-то другом. Что-нибудь делает или говорит, всегда думает об этом в своем разуме, постоянно оживляет в памяти. Видит во сне любовь, когда спит, и, когда проснется, думает о ней постоянно. Легко, я полагаю, понять, как эта ступень не позволяет разуму человека оставаться спокойным ни на один час, и превосходит предыдущую, потому что быть раненным легче, чем быть опутанным цепями...

Любовь восходит на третью ступень страсти, когда исключается всякая другая любовь, когда (она) не любит никого другого, кроме одного или ради любви одного. На этой третьей ступени пламенной любви ничего не может дать утешение, кроме ее, и ничто неизвестно, кроме ее. Душа любит только одно и трепещет от этого, жаждет этого, желает это, прилепляется к нему, воздыхает по нему, воспламеняется им, получает отдохновение в нем. В нем только возрождена и удовлетворена...

На первой ступени любовь ранит чувства, на второй √ связывает мысли, на третьей √ препятствует всякому действию. Весь человек в этом, и что больше ему иметь? Следовательно, если весь человек захвачен, что иное может с ним случиться? Если эта сила любви преобладает, если эта интенсивность любви вбирает все, как можно прибавить еще?... Поэтому четвертая ступень пламенной любви именно такая, в которой √ ничто, собственное ничтожество может удовлетворить желание сгорающей души. Эта ступень, поскольку выходит за пределы человеческих возможностей, является отличной от других, неограниченной в своем росте, потому что всегда находится что желать. Что могла бы она сделать, или что случится, -- не удовлетворит пламенного желании души...

Что, спрашиваю я себя, могло бы пронзить сердце человека более глубоко, распять еще более жестоко, потрясти его сильнее?...

Следовательно, вот четыре ступени пламенной любви, какие мы отметили выше. Первая ступень натиска является, когда душа не может противостоять своим желаниям, вторая √ когда не может забыть их, третья, -- когда ничто иное не может понравится ей, четвертая и последняя, -- когда даже эта любовь не может удовлетворить ее. На первой √ любовь невыносима, на второй √ неотступна, на третьей √ исключительна, на четвертый √ неутолима. Любовь является невыносимой, когда она не уступает никакому другому чувству; неотступна, когда не покидает никогда память; исключительна, когда не имеет никакого друга; неутолима, когда не может быть удовлетворена. Хотя можно находить различные черты в каждой ступени, нам следует прежде всего отметить превосходство любви в первой ступени, ее пылкость во второй, ее натиск в третьей, ее невероятное величие в четвертой, -- потому что, сколь превосходна любовь, которая не позволит разуму оставаться спокойным; сколько силы в той любви, которая силой изгоняет всякий другой вид; сколь несравненно рвение, которое не удовлетворено ни чем другим!...

На первой ступени Бог бывает любим сердцем, душой и духом, но не вполне; на второй -- Его любят всем сердцем, на третьей √ всей душой; на четвертой -- со всей силой. Любовь, которая происходит из сердца, является освобождающей; любовь души является любовью, которая изливается из чувства; освобождение принадлежит сердцу, но желание принадлежит душе... Любить сердцем значит любить с рассуждением и освобождением; любить душой, значит, любить через желание чувства. Первое √ с усилием, второе √ с легкостью; любить своим сердцем, своей душой и всеми силами значит концентрировать все свои усилия, желания и силы на этом единственном предмете...

Пойдем глубже, и скажем более открыто: на первой ступени душа жаждет Бога, на второй √ лона жаждет идти к Богу, на третьей √ жаждет быть в Боге, на четвертой √ она жаждет соответствовать Богу. Она жаждет Бога, когда желает испытать внутреннюю сладость, которая пьянит разум человека с того момента, когда начинает (душа) ощущать и видеть, сколь благ Господь. Она жаждет идти к Богу, когда желает быть вознесенной из себя в милость созерцания, чтобы видеть Господа во всей его красоте, и может (она) сказать потом вполне правдиво: ╚Я видела Господа лицом к лицу и осталась жива╩. Она жаждет быть в Боге, потому что в экстазе, выйдя из себя, желала бы полностью перейти в Бога, совсем забыться, иметь возможность сказать: ╚В т еле или не в теле, я не знаю╩. Она жаждет соответствия Богу, по его собственной воле, -- я не хочу сказать и не ссылаюсь только на материальные дела, но еще и на духовные предметы, -- душа ничего не сохраняет в своей воле, но вверяет все дела Богу, и тогда не думая никогда о себе самой, а о делах Христа, может сказать: ╚ Я пришла творить не мою волю, но волю Того, кто меня послал╩. В первой ступени Бог входит в душу, и она приходит в себя. Во второй √ она поднимается над собой и возвышена до Бога. В третьей √ душа вознесена к Богу, и совсем перешла в него. В четвертой √ душа выходит, чтобы услужить Богу, и опускается вниз себя самой. В первой √ входит в себя самое; во второй √ идет во вне себя саму. В первой √ воссоединяет свою собственную жизнь, в третьей √ достигает Бога. В первой √ выходит из себя; в четвертой √ выходит через своего ближнего. В первой √ идет с размышлением, во второй --восходит с созерцанием. В третьей -- повержена в радости, выходит в сострадании. В первой ступени духовное чувство более сладостное, чем мед входит в нее, и опьяняет ее сладость, так что мед и молоко на ее языке и губы ее высасывают соты... Это есть первое утешение, какое получают те, кто отказались от мира и в общем укрепляет их в их добрых намерениях...

В этом состоянии Господь часто посещает жаждущую и изголодавшуюся душу, часто переполняет ее внутренним наслаждением, и опьяняет слабостью своего духа. В этом состоянии Господь часто спускается с неба и посещает тех, кто пребывает во мраке и под сенью смерти. Часто слава Господня переполняет Ковчег Завета. Все-таки, Он открывает свое присутствие, не показывая лика. Насыщает своей сладостью, но не показывает свою красоту. Чувствуется Его внимание, но не распознается Его форма. Еще теперь и тучи и тьма Его окружают, и трон Его находится на столпе облачном. Сладостно и спасительно то, что чувствуется, но совершенно затемнено то, что видно, потому что Он не появляется еще в свете, хотя и виден в огне. Огонь есть то, что скорее горит, чем светит. Он воспламеняет волю, но не освящает разум, воспламеняет желание, но не освещает дух. В этом состоянии душа может чувствовать, что любима, но не может видеть это, а если видит то, как если бы видит это ночью...

Следовательно, когда душа идет к милости созерцания с великим усилием и пламенным желанием, она приближается ко второй ступени любви, где удостаивается наблюдать через божественное откровение то, что глаз не может видеть, ухо слышать, и не войдет в сердце человека, так что можно сказать: ╚Но, нам открыл это Бог в духе Своем╩. Не заслужил ли эту милость тот, кто видел ангелов, поднимающихся и опускающихся по лестнице и Бога на верху ее? Поэтому написано: ╚Я видел Господа лицом к лицу и остался жив╩...

В чем же будет состоять счастье видения, если только такое наслаждение в воспоминании его? Поэтому появление божественного света в этом состоянии и изумление откровением, которое оттуда берет начало, единство их вечной памяти связывает нерасторжимо душу, так что не может она забыть счастья своего видения. И, как на предшествующей ступени, сладость, которую она испытывает, утоляет душу и переходит в чувства, таким образом на этой ступени сияние, какое она созерцает, связывает мысли, так что душа не может ни забыть, ни думать о другом. На этой второй ступени, как уже сказано, в небесах небес тот свет недоступный может быть виден, но не достигнут, потому что если бы мог быть достигнут, не был бы он недоступным...

Поэтому выступает третья ступень любви, когда разум человека восхищен в пучину божественного света, точно так, как душа, забыв о своих внешних предметах и совсем не замечая себя самое полностью переходит в своего Бога и исполняет то, что написано: ╚Так, даже те, кто не верят, будут пребывать у Господа Бога╩. В этом состоянии душа полностью порабощена, безумие телесных желаний глубоко спит, и тишина царствует на небе, так сказать, около получаса. В этом состоянии, в котором душа отвлечена вне себя, восхищена за завесу в тайную тайных, когда окружена со всех сторон огнем божественной любви, взволнованна до самых глубин, вся воспламенена, тогда полностью разоблачается она и облачается в божественную жизнь, и, будучи совершенно подобной красоте, которую она созерцала, полностью переходит в ту славу ...

Как только она допущена во внутреннюю тайну Божиего чуда, через величину своего восхищения и обилие радости, она совсем растворена в себе, или, лучше в том, кто говорит. Она начинает слышать слова, какие не дано произносить человеку, и начинает понимать тайные дела Божии. В этом состоянии тот, кто прилепится к Господу, становится одним духом с ним. В этом состоянии душа, как мы уже сказали, полностью расплавлена в том, кого любит, и теряет она ценность... Когда в таком вот виде, душа была востребована в божественный огонь, услаждена до самой своей глубины, и полностью опустошена, нет никакого недостатка, исключая то, что ей должно быть показано, что есть воля обожаемого и совершенного Бога, и, даже форма совершенной добродетели, какой (ей) следует соответствовать. Точно так, как те, кто работают с металлом, когда металл расплавлен и готов к заливке, они берут какую-нибудь форму, и в соответствии со своей волей делают чашу желаемой формы. Душа, приведенная к этой ступени, приуготовлена к порядкам божественной воли. В реальности она приспосабливается добровольно ко всякому призыву Божию, и уподобляет свою волю воле Божией. Как расплавленный металл легко бежит, куда есть открытое место, так душа свободно смиряет себя через бытие, и в таком виде, послушаясь, свободно входит во все дела смирения, в соответствии с порядком божественного Провидения. В этом состоянии душа чувствует, что ей предназначен как модель -- Христос, как по слову: ╚Будут в вас те же чувствования, что были во Христе Иисусе, который, будучи божественной природы, не посчитал особенным сокровищем свое равенство с Богом, но отрекся от себя, приняв состояние раба и став подобным людям; явившись человеком, смирил себя самого, уничтожаясь до смерти, и смерти на кресте╩. Это и есть образ смирения Христа, которому должен соответствовать всякий человек, кто желает достигнуть ступени самой высокой совершенной любви, потому что самая великая любовь не требует от человека ничего иного, кроме как отдать жизнь за друзей своих. Те, кто способны отдать свою жизнь за своих друзей, достигнут самой высокой вершины любви, и уже поставлены на четвертую ступень любви...

Поэтому, на третьей ступени √ душа прославлена; на четвертой √ смирена во имя любви Божией. На третьей √ уподоблена божественному свету; на четвертой √ уподоблена смирению Христову. Хотя, на третьей будет она в некотором смысле, почти подобной Богу, тем не менее, на четвертой, -- начинает она умирать для самой себя, отдавая себя в образ раба, и начинает выглядеть как человек. На третьей, -- она, так сказать, начинает умирать в Боге; на четвертой √ возрождаться во Христе... < P>

Сколь необычно и поразительно: чем больше уповает она на Бога, больше уничижается во имя Божие; чем больше восстает в смелости, больше опускается в смирении. На самом деле, как предел, к которому восходит она с упованием √ выше человека, так, точка, к которой она нисходит в терпении -- у человека. Потому, как мы сказали, на первой ступени душа возвращается к себе самой; на второй √ восходит к Богу; на третьей √ переходит к Богу; на четвертой √ опускается вниз к себе самой. На первой и второй √ она возвышена; на третьей и четвертой √ преображена; на первой √ восходит к себе самой; на второй √ преодолевает саму себя; на третьей √ уподоблена славе Христа; на четвертой √ уподоблена смирению Христову. И еще, на первой √ перенесена во внутрь; на второй √ вознесена; на третьей √ преображена; на четвертой √ воскрешена.

*Перевод выполнен с Harvey Egan, Sj., MISTICI E LA MISTICA (Antologia della mistica cristians) a cura di Luigi Borrello o.c.d. Citta del Vaticano стр. 217-228: 319-326). Клестовым А.