St. Gregory of Nyssa

вершитися веком глаголом Божиим, как говорит Апостол, веруя от неявляемых видимым быти <Евр. 11, 3>, так через ту же веру обладаем мы глаголом Божиим, предвещающим неизбежную остановку сущего. А как это будет, нужно не любопытствовать. Ведь и тут мы верою приняли, что надлежит совершитися видимому из пока еще не явленного, но избегали исследования неоткрытого. И это несмотря на то, что разум (логос) выставлял перед нами много непонятного и подавал немалые поводы к сомнению в том, чему уверовали. Ведь бывает, что и тут у расспрашивающих из благих побуждений постепенно теряется вера, так что они больше не считают уже истинным то слово о вещественном творении, которым наставляет Писание, утверждающее, что происхождение всего сущего — от Бога. А защитники противоположной мысли представляют вещество совечным Богу, и такое учение пытаются доказать следующим. Если Бог по природе прост и невещественен, без качества, без величины и без сложности и чужд внешнего очертания, всякое же вещество заключается в пространственном расстоянии и не может скрыться от чувственного восприятия, будучи познаваемым по цвету, по наружности, по объему, по количеству, по упругости и по всему остальному, известному в нем, что никак нельзя отнести к божественной природе, — то как может из невещественного сделаться вещественное? Из непространственной — пространственная природа? Ведь если поверить, что последнее стало существовать из первого, то очевидно, что будучи, по неизреченному слову, в первом [и раньше], оно так пришло в бытие. Если же в первом было вещественное, то почему Невещественный имеет в себе вещество? Так же и со всем остальным, чем характеризуется вещественная природа: если в Боге количество, то почему Бог бесколичественен? Если в Нем сложность, то почему Он прост, бесчастен и несложен? Так что разум (логос) принужден признать Его по необходимости вещественным, потому что от Него стало существовать вещество, или, если хочется избежать этого, необходимо признать, что для устроения всего вещество пришло к Нему извне. А если оно было вне Бога, то, значит, обязательно помимо Бога было нечто такое, что вместе с Ним, по самому смыслу вечности, понимается как нерожденное. Потому разумом мыслятся друг вместе с другом два безначальных и нерожденных: одно — мастерски действующее, другое — воспринимающее это искусное действование (энергию). Если же из-за необходимости этого будет предположено, что вещество— вечный предмет для Создателя всяческих, то какую защиту своим догматам обретут манихеи в том, что благой природе по самой нерожденности будет противопоставлена вещественная причина! Но слушая, что говорит Писание, мы уверовали, что все от Бога. А как оно было в Боге — это выше нашего разума (логоса), и не смеем о том любопытствовать, уверовав, что все возможно божественной силе: и сделать несущее существующим, и сущему придать видимые качества. Отсюда следует, что, как признаем мы силу божественного воления достаточной для реальности сущего из не сущего, так и, перестановку элементов возводя к той же силе, мы не даем веры чему-либо неестественному. Во всяком случае, если бы нам удалось посредством некоторых доводов убедить тех, кто легковесно болтает о материи, то мы не считали бы, что наше рассуждение ведется попусту.